Тематические исследования

Беларусь

В начале переходного процесса – с 1991 года по 1994 год – Беларусь классифицировалась как демократия или неполная демократия. После распада Советского Союза Беларусь создала политические институты, которые ограничивали полномочия исполнительной власти, обеспечивали, в принципе, соблюдение демократических прав и предусматривали наличие мощной законодательной власти и отсутствие вначале поста президента.

Однако многие из общих предпосылок для стабильной демократии отсутствовали. Беларусь располагала слабыми политическими, экономическими и правовыми институтами, не имела крупного среднего класса и отличалась низким уровнем развития гражданского общества. Принятие конституции 1994 года, предусматривающей мощную президентскую систему, возможно, еще более усугубило крен страны в сторону модели развития, определяемой государством. Продвижение Беларуси к демократии не стало необратимым: за истекшее время прогресс в этом отношении по ряду направлений прекратился или даже сменился отказом от демократических достижений.

Однако сегодня страна обладает многими из характеристик , описанных в предыдущих разделах в качестве ключевых определяющих факторов перехода к демократии и консолидации ее достижений: население отличается высоким уровнем образования; уровень ВВП на душу населения, составляющий по паритету покупательной способности почти 16 000 долл. США, является одним из самых высоких в Восточной Европе и Центральной Азии; Беларусь, как и соседние государства Балтии, располагает крупнейшим среди стран бывшего социалистического лагеря средним классом (как с точки зрения образования, так и по уровню дохода)¹; показатели мелкой коррупции и неравенства невелики; государственные структуры обладают сравнительно высоким административным потенциалом; и страна граничит на севере и западе с несколькими демократическими странами.

С учетом этих характеристик было бы разумно ожидать, что за более чем 20 лет с момента начала переходного процесса Беларусь добьется гораздо большего прогресса в продвижении к демократии. Почему же социально-экономическая модернизация не привела к более эффективно функционирующим демократическим институтам? Вероятнее всего, определенную роль в этом сыграли следующие четыре фактора.

Государство-рантье

Хотя Беларусь располагает ограниченными собственными природными ресурсами – главным образом калием и древесиной, – ее социально-экономическая модель соответствует описанию государства-рантье. Однако белорусское государство-рантье не разрабатывает собственных природных ресурсов, а зависит от крупных трансфертов из России в форме значительных субсидий при импорте нефти и газа, а также в виде прямой финансовой помощи. Эта рента в сочетании с доминирующей ролью государства в экономике позволяет властям перераспределять субсидии среди населения, поддерживая относительно высокий уровень жизни. А это, в свою очередь, гасит тягу населения к политическим переменам.

Общественный договор

В соответствии со сложившимся в Беларуси общественным договором власти обеспечивают стабильность, порядок, современность и низкий уровень неравенства по доходам. В свою очередь, электорат остается политически латентным – хотя имели место случаи несогласия, которые власти оперативно подавили. Контроль над СМИ (см. ниже) подкрепляет этот договор и формирует предпочтения населения.

Вместе с тем независимые обследования показывают, что значительная часть населения – хотя и не большинство – предпочитает не свободу, а порядок. Это объясняется не тем, что людям неизвестны возможности, имеющиеся в свободном обществе. По количеству шенгенских виз на душу населения Беларусь занимает первое место в мире, и белорусы регулярно выезжают в соседние Литву и Польшу (обе страны являются государствами–членами ЕС с демократическими политическими режимами). Однако они до сих пор слишком хорошо помнят о нестабильности в начале 1990-х годов и твердо убеждены в том, что демократизация и либерализация рынка привели к резкому росту коррупции и снижению качества государственного управления в соседних России и Украине.

Государственный контроль над средствами массовой информации

Третья ключевая причина, по которой Беларусь не стала должным образом функционирующей демократией, – это недостаточная свобода средств массовой информации. В стране существует очень мало независимых газет, тираж которых к тому же ограничен, и нет ни одного независимого национального телеканала. Ограниченные возможности для публичной критики сужают возможности для общенационального обсуждения вопросов политики. Белорусы не принимают активного участия в открытом рассмотрении альтернативных политических и экономических стратегий, и поэтому требования перемен заглушаются.

Занятость в государственном секторе и высшее образование

Предпочтения избирателей могут формироваться под воздействием роли государства в экономике и высшем образовании. Около 70% экономической деятельности и всех рабочих мест в Беларуси приходятся на государственную службу или государственные предприятия. Кроме того, в стране действует лишь ограниченное число частных высших учебных заведений, что позволяет властям через государственные высшие учебные заведения оказывать существенное влияние на обучающихся там студентов.

Это может иметь два независимых – хотя и связанных между собой – следствия для сохранения политической системы. Во-первых, работники государственных структур или предприятий могут быть больше заинтересованы в сохранении статус-кво и удержании власти теми, кто уже занимает высшие посты. Во-вторых, руководители в государственном секторе и администрация университетов могут использовать свою власть над работниками и студентами для поощрения лояльности и дисциплинированного политического поведения². Эти меры, дестимулирующие участие в политической жизни, по сути, демобилизуют те слои населения, которые в других условиях зачастую оказываются наиболее политически активными сторонниками реформ.

Россия

Переход России от коммунистической системы к капиталистической начался с реформ Михаила Горбачева в середине и конце 1980-х годов (гласность, перестройка и «новое мышление»). Эти реформы привели к возникновению общественных движений, выступающих против монополии коммунистической партии на власть, проведению в 1989 году первых состязательных выборов, по итогам которых был сформирован новый законодательный орган, обладающий реальными полномочиями, и демократическому избранию в 1991 году президента Бориса Ельцина³. Ельцина поддерживала партия «Демократическая Россия», в которую входили либералы и демократы из интеллигенции и представители формирующегося класса предпринимателей.

Однако консолидации достижений демократии, для которой требовалась общественная поддержка поступательных реформ, не произошло. Более того, первые реформы, проведенные «Демократической Россией», не принесли большинству россиян ни процветания, ни новых возможностей. Все выгоды от небезупречно проведенной приватизации получила немногочисленная группка олигархов, тесно связанных с политическим руководством, что, в свою очередь, заставило усомниться в легитимности имущественных прав и верховенстве закона⁴.

Приверженность Ельцина принципам демократии оказалась под вопросом в 1993 году, когда он применил силу против своих оппонентов в законодательном органе и активно лоббировал новую конституцию, наделившую президента значительными полномочиями, но при этом предусматривавшую слабую систему сдержек и противовесов. К середине 1990-х годов часть достижений России в области политических реформ оказалась утрачена, а главенствующее положение в новой политической системе приобрели мощные группы лиц, объединенных общими интересами. Президентские выборы 1996 года изобиловали нарушениями и принесли еще четыре года нестабильности, беззакония и экономического краха – включая дефолт России по долговым обязательствам в 1998 году.

Поэтому не было ничего удивительного в том, что тщательно отобранный преемник Ельцина Владимир Путин был избран в 2000 году на волне одобрения его программы «закона и порядка». Ему удалось восстановить политическую стабильность и экономический рост, следуя модели государственного капитализма, и заручиться устойчиво высоким уровнем общественной поддержки. В первые два срока его пребывания у власти показатель ВВП на душу населения в России вырос более чем вдвое, что привело к значительному повышению уровня благосостояния рядовых граждан.

В рамках новой системы «суверенной демократии» выборы по-прежнему проводились регулярно, а в парламенте сохранялось представительство многих партий, однако на деле политический плюрализм оказался ограничен. Государство восстановило свою ведущую роль в политике и экономике, сформировав «вертикаль власти», которая способствовала становлению партии «Единая Россия» и появлению мощных государственных компаний.

В базе данных Polity Россия относится к демократическим государствам (хотя и находится в середине шкалы), она сталкивается с проблемами в укрепления демократической практики и ценностей. В то же время в последние 15 лет страна быстро развивается, добилась прогресса в формировании рыночных институтов и располагает крупным средним классом. Тот факт, что в области демократизации Россия добилась меньших успехов, чем на пути перехода к рыночной экономике, отчасти объясняется тремя структурными факторами: характером ее среднего класса, демографической структурой и ролью нефтегазовых поступлений.

Средний класс, в котором доминируют государственные служащие

Большинство людей считают, что средний класс – это ключевой оплот плюралистических политических систем. Однако в России он не является активной движущей силой демократизации. С середины 2000-х годов российский средний класс во все большей степени состоит из бюрократов и работников государственных корпораций⁵. Эта группа, как правило, выступает за политическую стабильность, поддерживает правящую партию «Единая Россия» и не склонна считать вопросы политической конкуренции или демократических ценностей самыми важными. Число предпринимателей в составе российского среднего класса в последние годы уменьшается, поскольку многие малые и средние предприятия России сталкиваются с все более серьезными экономическими трудностями.

Социально-демографические факторы

Низкие темпы демократизации в России могут быть также связаны со структурой ее населения, в которой выделяются четыре демографические категории, различающиеся по уровню поддержки демократических реформ и реагирующие на разные стимулы⁶.

• Крупные города с населением свыше одного миллиона человек, включая Москву и еще 12 городов. Эта категория, на долю которой приходится 21% населения, дальше всего продвинулась по пути признания ценности рыночной экономики и включает наибольшую долю предпринимателей и представителей среднего класса. Это наиболее активная в политическом смысле часть населения, отличающаяся самым высоким уровнем образования и масштабами пользования Интернетом. Крупные города находились в центре политических протестов 2011–2012 годов. Вместе с тем важно иметь в виду, что население этих городов стареет и в значительной части состоит из работников государственных компаний и государственного сектора.
• Средние промышленные города с населением от 100 тыс. до 250 тыс. человек. Эта категория, на долю которой приходится 25% населения, поддерживает сохранение политического статус-кво. Для этих городов характерны доминирование государственного сектора и унаследованная от советской эпохи промышленная база, а численность среднего класса гораздо меньше. Население этих городов, скорее всего, пострадало от структурных реформ и готово выступать за политические перемены только в случае сокращения государственных субсидий. В этих населенных пунктах высока поддержка левых и националистических сил.
• Сельское население, жители мелких городов и поселков. За последние десять лет численность этой категории населения сильно уменьшилась. Однако доля этой категории по-прежнему составляет 38% от общей численности населения, равномерно распределяется по всей территории страны и особенно представительна в центральных и северо-западных регионах, на Урале, в Сибири и на Кавказе. Эти люди демонстрируют минимальное желание или возможности политической мобилизации, даже в случае экономического кризиса.
• Население этнических республик – в первую очередь Северного Кавказа и Южной Сибири. Этот сегмент населения наличествует во всех трех вышеперечисленных категориях. Эти регионы, отличающиеся значительной теневой экономикой и высокими уровнями безработицы и коррупции, больше всего зависят от трансфертов из федерального бюджета. Государство оказалось не в состоянии обеспечить улучшение их экономического положения, однако будет и далее субсидировать их даже в случае экономического кризиса, поскольку они обеспечивают наивысший уровень поддержки находящейся у власти партии, уровень поддержки которой в ходе проведенных в 2011 году выборов превысил во многих республиках 90%.

Государство-рантье

Третьим барьером на пути к дальнейшей демократизации России может быть зависимость страны от природных ресурсов. Это открывает возможности для коррупции и ослабляет стимулы к повышению прозрачности в административной сфере. Это также снижает стремление избирателей обеспечить подотчетность правительства, поскольку государственный бюджет по меньшей мере наполовину формируется не из налоговых поступлений, а за счет выручки от продажи углеводородов. Это позволяет властям сохранять уровень общественной поддержки благодаря выплате более высоких социальных пособий и субсидированию занятости в государственном секторе – особенно среди более зависимых категорий населения.

Тунис

Хотя в ходе «третьей волны» с середины 1970-х до начала 1990-х годов демократия получила широкое распространение, ни одна из арабских стран не завершила процесса перехода. Это исключение из глобальной тенденции объясняется, в частности, большими запасами природных ресурсов в государствах Персидского залива, слабым гражданским обществом, отсутствием демократической культуры, относительно небольшим числом расположенных по соседству демократических стран и способностью автократических государств удерживать население от требований перемен при помощи тактики запугивания и выборочных репрессий⁷.

Статус-кво был нарушен революцией в Тунисе в декабре 2010 – январе 2011 года. Многие из предпосылок прорыва к демократии уже существовали, однако требовался детонатор. Таким детонатором стало самосожжение молодого предпринимателя, проживавшего в условиях усиливающейся урбанизации и не имевшего практически никакого доступа к контролируемой государством системе социального обеспечения. Мохаммед Буазизи стал олицетворением тенденций, формировавшихся в тунисском обществе на протяжении ряда лет.

Рост частного сектора

За последнее десятилетие вклад частного сектора в национальные инвестиции вырос до примерно 60%. В этом секторе заняты свыше 70% тунисцев. Экономика все более диверсифицируется, а доля туризма в ВВП страны постепенно снизилась до 14,3% в 2011 году. Возникают новые отрасли сферы услуг, поступления которых не зависят от государства или патронажа политической элиты. Заметно окреп дух предпринимательства, особенно в сфере финансовых услуг и – в меньшей степени – в розничной торговле и гостиничном секторе.

Рост частного сектора привел к активизации гражданского общества в Тунисе. За несколько лет до народного восстания появился ряд ассоциаций деловых кругов, что, в свою очередь, привело к укреплению других представительных организаций, таких, как профсоюзы. Аналогичные тенденции наблюдались и в высших учебных заведениях, особенно в студенческих союзах. Система образования Туниса – страны, в которой общенациональный уровень грамотности составляет 80% и которая поддерживает тесные культурные связи с Европой, – вот уже несколько десятилетий является одной из лучших в арабском мире.

По сравнению со многими другими арабскими странами Тунис также добился гораздо лучшего гендерного баланса в системе образования, рабочей силе и гражданском обществе, что объясняется законодательной защитой личных прав женщин с 1950-х годов.

Влияние демографических факторов

Центральную роль в социально-политических изменениях в стране сыграли демографические факторы, поскольку 40% населения численностью в 10,5 млн. человек составляют люди моложе 25 лет. В условиях, когда доля пользователей Интернетом и мобильными телефонами достигла в 2011 году 36,8% и соответственно 91,6%, молодые тунисцы, как ни одно из прежних поколений, быстро вступают в открытый контакт с внешним миром. Эти технологии также предоставили в распоряжение групп молодых активистов инновационные средства, позволяющие избегать внимания аппарата государственной безопасности, подчинявшегося режиму бывшего президента Бен Али. Хотя на протяжении двух десятилетий, предшествовавших 2011 году, деятельность основных средств массовой информации была жестко ограничена, появление общеарабских и международных спутниковых каналов, которые могли обойти государственный контроль, способствовало активизации политической жизни в Тунисе.

В период 2005–2010 годов темпы экономического роста Туниса устойчиво удерживались в среднем на уровне 4,4% в год. Однако повсеместная коррупция и устойчиво хищническое поведение ключевых центров силы привели к концентрации активов в руках немногих собственников и резкому усилению неравенства в плане личных доходов, доступа к возможностям трудоустройства и инфраструктуре – особенно между урбанизированным северным побережьем и остальной территорией страны. Одновременно с этим высокий уровень безработицы среди молодежи (составлявший в 2006–2010 годах в среднем 29%) и значительные масштабы внутренней миграции привели к усилению социальной напряженности и неравенства в крупных городах.

Особенно важную роль, по-видимому, сыграло то, что незадолго до 2011 года президент Бен Али по причине плохого здоровья начал все менее активно участвовать в принятии решений. Это привело к конфликтам интересов между силами безопасности и стремящимися к власти новыми центрами силы (состоящими из членов семьи Бен Али). Силы безопасности начали все больше вытесняться из верхних эшелонов режима, которые готовились получить власть в наследство от больного президента.

События января 2011 года и волна преобразований, охватившая весь арабский мир за последние два с половиной года, объясняются действием нескольких исторических и политических факторов, связанных со структурой государства, прочностью государственных институтов и недостатком политической легитимности. Тем не менее, одним из важнейших факторов, способствовавших успеху преобразований в Тунисе, стал рост среднего класса. В период с 2005 года по 2010 год он увеличился практически вдвое и начал оказывать все более заметное влияние, поскольку новое поколение стало выражать политическое недовольство с применением новых технологий. На этом фоне механизмы контроля, которые использовал режим Бен Али, постепенно разрушились.

Процесс перехода Туниса к демократии далек от завершения и сопряжен со значительными проблемами. Однако лежащий в его основе неуклонный рост частного сектора и среднего класса в сочетании с расширением возможностей как гражданского общества, так и молодежи иллюстрирует набирающее силу стремление населения арабских стран к политическим системам, обеспечивающим подотчетность правительства и уважение политических и гражданских прав. Арабские страны и их партнеры в международном сообществе должны сосредоточиться на поиске путей преодоления препятствий, мешающих их переходу к хорошо функционирующим рынкам и демократии.